TimesHistory

англия абсолютизм стюарты пуританизм

Особенность социально-экономического развития Англии в конце средних веков и начале нового времени заключалась в том, что наиболее интенсивная капиталистическая перестройка средневекового способа производства началась в деревне раньше, чем в городе, и протекала радикальнее всего в земледелии. И именно здесь она достигла гигантского размаха.

Развитие товарного производства в Англии в предшествующие столетия увеличило специализацию сельского хозяйства. Вследствие роста неземледельческого, городского населения, что наблюдалось с особенной силой, начиная с XVI в., повысился спрос на продукцию сельского хозяйства, это ускорило переход к новым капиталистическим формам сельскохозяйственного производства. В XVII в., по сравнению с XVI в., возросло значение зернового хозяйства; кроме овцеводства, стало усиленно развиваться молочное скотоводство и разведение мясных пород скота. Возле крупных городов все большее развитие получало огородничество и садоводство как самостоятельные отрасли сельского хозяйства, более широко распространялись технические культуры и т. п.

Английского сельское хозяйство, издавна связанное с далекими рынками, намного раньше английской промышленности стало выгодным объектом приложения капитала, сферой крупного производства, рассчитанный на массовый сбыт. Процесс первоначального накопления капитала, основу которого составляли экспроприация сельскохозяйственного производства, обезземеливание кре стьянина, начался в Англии столь рано и именно здесь приобрел свою классическую форму. Именно тем обстоятельствам, что английская деревня рано стала рассадником крупного производства, рассчитанного на массовый сбыт, объясняется, почему вплоть до настоящего времени ни одна страна не достигла такой степени развития капитализма и концентрации производства в сельском хозяйстве, какая сейчас наблюдается в Англии [26, 137].

Англия является единственной в мире страной, где соответствующая мануфактуре стадия производства была достигнута в земледелии не только одновременно с промышленностью, но и в ряде случаев раньше ее, где буржуазный способ производства внедрялся наиболее решительно в деревни вопреки феодальным формам земледелия.

Тяга буржуазии к земле легко объяснялась: земля все еще оставалась основой социального престижа и вместе с тем экономически наиболее обеспеченным объектом приложения капитала, и он туда устремился из всех сфер накопления. В отличие от других стран Европы этот процесс в Англии в XVI – XVII вв. сопровождался не «феодализацией капитала», а коренной ломкой традиционных форм земледелия. Все больше земли на рынок выбрасывались разорившиеся аристократы. Из 2500 обследованных маноров, расположенных в 7 графствах, в период 1561 – 1600 гг. отчуждался каждый третий манор, в гораздо большей пропорции происходило это отчуждение в период 1601 – 1640 гг. Основой феодального строя в Англии оставалось феодальная собственность на землю. Несмотря на то, что значительная доля земельной площади страны в течении XVI и в начале XVII столетий оказалась в руках «новых лендлордов», приобретших ее за «чистое золото» и поэтому считавших ее своей «благоприобретенной» собственностью, абсолютное большинство владений манориальных лордов страны являлись с точки зрения господствовавшего в стране феодального права «рыцарским держанием», обязанным верховному лорду, в большинстве случаев – королю, рядом повинностей и весьма ограниченным в праве распоряжения.

«Рыцарский феод» в XVII в. переходил по наследству уже столь свободно, как и всякая другая фамильная собственность, тем менее здесь все еще действовал средневековый принцип единонаследия, согласно которому владение переходило лишь к одному из сыновей (старшему). Этот принцип вызывал естественное возмущение обделенных, и именно поэтому искавших удачи на пути капиталистического предпринимательства.

При наследовании рыцарского держания сюзерен мог потребовать рельеф (выкуп), который в случае наследования крупных владений нередко становился предметом фискальных вымогательств. Что же касается непосредственно держателей земли от короля, то, кроме рельефа, они должны были при вступлении в наследство внести особый платеж (primer seisin), который равнялся полному годичному доходу от унаследованной земли.

В то время как превращение земли в условие капиталистического производства настоятельно требовало освобождения ее от оков феодальной собственности, абсолютизм встал прямо на противоположный путь – восстановление всей обветшалой системы рыцарского землевладения, пытаясь утилизировать право верховной феодальной собственности в интересах утверждения неограниченной власти короля и избавления от финансовой независимости парламента. Тем более очевидным проявлением этой «феодальной реакции» было учреждение (еще при Тюдорах) Палаты по делам опеки и отчуждения, которой было поручено стоять на страже фискальных интересов короны, вытекавших из рыцарского держания. Стюарты не только продолжали держаться за право верховных сюзеренов земли, но и превосходили своих предшественников в фискальной утилизации этого права. Яков I требовал «субсидии» при посвящении в рыцари сына Генриха и при выдачи дочери замуж. Карл I собирал огромные штрафы за уклонения от принятия рыцарского звания и принесения феодальной присяги. Наиболее ярко сущность вопроса о «рыцарском держании» раскрывается в росте доходов Палаты по делам опеки в правление первых Стюартов. Если в 1603 г. они достигли 12 тыс. ф.ст. в год, то в правление Якова они увеличились на 24 тыс. ф.ст., достигнув 36 тыс. ф.ст. в 1625 г. За 12 лет правления Карла I (1625 – 1637) доходы этой палаты снова увеличились на 47 тыс. ф.ст., достигнув в 1637 г. огромной суммы в 83 тыс. ф.ст. [23, 87].