TimesHistory

Вторым человеком после вали в иерархии провинциальной администрации являлся кади (мусульманский судья), осуществлявший функции судьи и арбитра по уголовным и гражданским делам в соответствии с мусульманским правом. Помимо судебных функций, кади осуществлял также контроль над деятельностью различных религиозных учреждений и учебных заведений.

На одну ступень ниже кади по степени влияния стоял муфтий административного центра провинции, выносивший официальное религиозно-правовое заключение по поводу принимаемых администрацией провинции (в первую очередь губернатором) решений. Муфтий «по совместительству» нередко возглавлял диван — временный консультативный совет, куда, помимо кади и муфтия, входили также дефтердар (глава провинциального финансового ведомства), накыб алъ-ашраф — глава объединения потомков Пророка, сирдар — командир янычарского гарнизона, субаши — начальник нерегулярных полицейских формирований, а также ряд других лиц — представителей провинциальной знати (аянов). Диван не был постоянно действующим органом и обладал лишь совещательными правами. При особе вали состоял личный советник в помощник — кетхуда, а также мутасаллим, выполнявший все функции вали во время его отсутствия в административном центре эйалета.

Система военно-ленного землевладения (тимарная или си-пахийская система) была распространена в сирийских провинциях Османской империи лишь частично. Однако кризис этой системы в общегосударственном масштабе, явно обозначившийся с конца XVI в., в полной мере отразился на Сирии. В качестве официального представителя Порты вали должен был пользоваться необходимой финансовой и военной поддержкой со стороны имперского центра. На деле же, с ослаблением роли cunaxu (держателей условных земельных пожалований), центральная власть была вынуждена переложить бремя сбора налогов и поставки военной силы на губернаторов провинций. Вали нее перед Портой всю полноту ответственности за исправное поступление налогов, подчас выступая в роли фактического генерального откупщика всех податей, налагаемых на податное население вверенной ему провинции. По мере нарастания финансового кризиса и коррупции в Османской империи в XVII—XVIII вв. османской администрации в провинциях неизбежно приходилось опираться в своей деятельности на традиционную местную знать.

Для Сирии XVII—XVIII вв. был характерен тот же процесс, что и для Османской империи в целом — процесс складывания новой социальной общности — аянства, т. е. крупной провинциальной знати, сочетавшей контроль над крупными земельными владениями и занятие постов в провинциальной администрации. По отношению к государству аяны выступали, прежде всего, в качестве откупщиков права сбора налогов

с государственных земель. Земельные откупа — ильтиза-мы — приобрели в Сирии, как и в других областях Османской империи, широчайшее распространение. Откупщик-жуль-тазим авансом выплачивал государству сумму поземельного налога, причитающуюся с того или иного участка земли, а затем обогащался за счет крестьян. Государство «закрывало глаза» на злоупотребления мультазимов, облагавших крестьян непомерными податями. Постепенно мультазимы стали все больше стремиться к тому, чтобы сохранить за собой контроль над вверенными им землями на пожизненной или даже наследственной основе. Ежегодные аукционы откупов превратились в фикцию. Порой сам губернатор выступал в качестве генерального откупщика податей во вверенной ему провинции. К концу XVIII в. многие землевладельческие кланы в Сирии уже из поколения в поколение распоряжались своими земельными владениями, в то время как занятие официальных государственных должностей не являлось для представителей того или иного клана непременным условием сохранения своих владений. После османского завоевания местная земельная знать — многочисленные арабские эмиры и шейхи, лояльно относившиеся к османам, в большинстве своем сохранили свои земельные владения на прежних условиях, став вассалами и данниками Порты. В основном землевладельцы принадлежали к числу местной клановой и племенной знати. В Горном Ливане сложилась довольно строгая феодальная иерархия, во главе которой стояли эмиры из рода Маанидов, а с конца XVII в. — династия Шихаб. Представители менее знатных родов эмиров и шейхов Ливана управляли своими округами — мукатаа с правом наследования при условии несения военной службы под руководством ливанского эмира. Младшая ветвь клана Шихаб управляла Ан-тиливаном. Шиитские эмиры из рода Харфуш являлись наследственными правителями Баальбека и части долины Бекаа. Земли, населенные ансариями (алавитами) — Джэбэль-Ансарийя, были разделены между несколькими местными вождями — мукаддамун, платившими дань паше Тараблю-са. В Палестине также утвердился ряд влиятельных кланов местных землевладельцев — Джаррар, Абд эль-Хади, Раййан, Абу Гош, Токан и Нимр. В условиях формального господства государственной собственности на землю все эти многочисленные землевладельцы выступали по отношению к государству в качестве откупщиков налогов с государственных земель на временной — ильтизам, или пожизненной — маликяне — основе. Официально государство делегировало мулътазиму (держателю ильтизама) права публичной власти для управления податным населением территории, переданной в Ильтизам. Политические права мультазимов в отношении податного населения их владений действительно были весьма значительны. Землевладельцы располагали вооруженными отрядами, осуществляли судебные функции на основе, как правило, обычного права, контролировали производственно-хозяйственную и торговую деятельность, организовывали общественные работы и т. П;