TimesHistory

А. Селада активно пропагандировал идеи «гуманистического социализма». Он утверждал: «Мы верим в социализм, мы боремся за последовательную и разумную перестройку страны на социалистических основах . Нельзя быть по настоящему ни националистом, ни революционером, не будучи социалистом». Селада пытался примирить непреходящие ценности демократии и либерализма с агрессивным национализмом. Однако в эпоху кризисов и борьбы крайних позиций такие примиряющие идеи не имели успеха. Его деятельность и идеи оказали большое влияние на содержание новой боливийской конституции, принятой Конституционной ассамблеей в 1938 г. Он пользовался доверием президента Х.Буша, а его идеи служили теоретическим оправданием реформ «государственного социализма».

В конце 20-х — в 30-е годы в Боливии наблюдалось повальное увлечение марксизмом. Из Чили и Аргентины поступали книги Ленина, Бухарина, Троцкого. Проблемы марксизма и социализма дискутировались повсюду, от профсоюзных собраний в горнорудных поселках до университетских кафедр. Марксистская терминология нашла отражение в философских и социологических работах представителей самых разнообразных течений.

Однако, если революционный национализм и индеанизм открыто отрицали либерально-позитивистскую традицию, в частности в виду ее европоцентричности и интернациональности, марксизм стал убежищем либеральной интеллигенции. В чистом виде либерализм умер. Его редкие представители группировались вокруг карликовых партий и консервативных организаций, не имевших никакого идейно-политического воздействия ни на массы, ни на интеллигенцию. Марксизм же стал фактическим наследником либерализма, ибо более всего был близок к нему в принятии таких фундаментальных положений, как универсализм, интернационализм, исторический оптимизм, экономический детерминизм и рационализм. В Боливии прослеживается преемственность между марксизмом и либерализмом наиболее четко. Внутри боливийского марксизма в 30-е годы сформировалось два антагонистических крыла: троцкизм и «либеральный» марксизм.

Троцкизм в Боливии связан с именами Т. Марофа и Х. Агирре Гайнсборга. Во время Чакской войны Т. Мароф открыто выступал с антивоенных позиции. В 1934 г. он создал в Аргентине марксистскую группу «Тупак Амару». В декабре 1934 г. она объединилась с «Боливийской левой» Х.Агирре Гайнсборга, а в июле 1935 г. в Кордобе состоялся съезд этих групп, образовавших Революционную рабочую партию (ПОР) во главе с Т. Марофом. Партия провозгласила себя марксистко-ленинской. Все основатели партии высказывались в поддержку Троцкого. На съезде присутствовал генеральный секретарь Компартии Парагвая Оскар Крейдт, что свидетельствовало о стремлении коммунистов промосковской ориентации повернуть идеологическую направленность новой боливийской партии в прокоминтерновское русло. Участие О. Крейдта в съезде должно было также символизировать интернациональную солидарность боливийских и парагвайских левых в борьбе против войны в Чако.

Кроме того, в феврале — марте 1936 г. в журнале «Кларидад», выходящем в Буэнос-Айресе, прошла полемика между О. Крейдтом и Т.Марофом, суть которой сводилась к отстаиванию политики Народного фронта первым, и защите стратегии пролетарской революции в Боливии вторым. На первых порах в отношении ПОР, которая изначально придерживалась протроцкистских позиций, коммунисты проводили весьма умеренную линию, что никак не соответствовало их общей установке на непримиримую борьбу с троцкистами.

После войны в Чако Т.Мароф возвращается в Боливию, где надеялись, что с его приездом начнется социальная революция или, по крайней мере, будет создана массовая пролетарская партия. Однако, персоналистский, каудильистский стиль руководства ПОР приводит Т. Марофа к конфликту с Х.Агирре, ПОР и троцкизмом. Его очередной политический вираж, на этот раз от троцкизма, вполне объясним. Т. Мароф несмотря на свою политическую жизнь в марксистском движении, собственно никогда марксистом не был. Его идеалом была массовая рабочая партия с размытыми идеологическими границами, без жестких доктринальных установок, типа лейбористской в Англии. Он не был ни троцкистом, ни сталинистом, ни марксистом. Его поведение было во многом типичным для леворадикальной интеллигенции в Латинской Америке. Крупнейший боливийский троцкистский историк и политический деятель Г. Лора признавал, что в Латинской Америке к троцкистам чаще всего шли не те, кто хотел бороться со Сталиным за «чистоту» марксистско-ленинских идей против их бюрократического извращения, а те, кто по сути выступали против марксизма, и со временем покидали ряды троцкизма. Если Мароф отошел от троцкизма, то Х. Агирре Гайнсборг олицетворял верность марксистко-ленинским тезисам о пролетарской революции в Боливии. Троцкизм сохранил свое значительное влияние благодаря таким ярким фигурам как Т. Мароф, Х. Агирре Гайнсборг, О. Баррьентос (Томас Уарки), А. Валенсия Вега (Иван Кесвар), Г. Лора. Влияние троцкизма объясняется также отсутствием серьезной просоветской коммунистической партии и преобладанием «либерального марксизма» в среде левых сил. Все эти факторы позволили троцкизму сохранять влиятельные позиции в рабочем и студенческом движении многие годы.